Обращение к Исламу любого человека – это всегда некое событие, и Аллах дарит величайшее благословение тем, кого Он любит. Но в моем случае это было нечто большее. Это было поистине чудо, слава Аллаху.

Даже до того, как я узнала слово «Ислам» и что такое «мусульманин», Аллах сопровождал меня благодаря фитре (первозданное естество человека), вел меня – через мое сердце и разум – вел к тому, к чему Он хотел, чтобы я шла. Это удивительная история, и хвала Ему одному, который сопровождал меня.

С лета 1981 года, Ислам, этот величайший дар, по чуть-чуть ниспосылался мне в течение года, в самый трудный период моей жизни.

Я родилась и выросла в США, мои прадедушка и прабабушка были родом из Германии и Австрии.

Я была преданной римской католичкой – говоря преданной, я имею ввиду, что я свято чтила и всем сердцем верила в мою религию. Мой брак рушился, главным образом из-за того, что мой муж не просто не был католиком, а был атеистом.

Несмотря на то, что меня это волновало, это не было серьезной проблемой до тех пор, пока у нас не родилась дочь в 1979 году.  С тех пор этот вопрос причинял мне одни разочарования и боль.

Он не разрешал мне крестить нашу дочку, кроме того, он был против того, чтобы мы вообще растили её в какой-либо религии. Ничто не могло изменить его решения: ни разговоры, ни напоминание о том, что беря меня в жены, он поставил свою роспись в церкви, обещая тем самым растить детей, рожденных в этом браке, католиками.

Он отказывался приучать её к какому-либо божеству или вере. Он начал высмеивать не только мою веру, но и самого Бога.

Я записалась к священнику, с которым была знакома много лет, в надежде, что он поможет мне решить эту проблему. Он меня немного успокоил. Мне казалось, он не воспринимал этот вопрос всерьез, как воспринимала его я.

Его больше заботило то, чтобы я сохранила свой брак, чем вера моей дочери. Он не осознавал, какую боль я испытываю каждый раз, когда мой муж начинает проклинать или смеяться над Богом.

Он также не понимал, насколько это губительно для моей дочери, что она усвоит из такого поведения, когда вырастет. Я с ужасом ждала, когда настанет тот день, когда мой муж запретит нам обеим ходить в церковь.

Каким-то образом наш разговор перетек в иное русло, и мы стали обсуждать принципы Католичества. Сейчас я уже не помню всех деталей, но помню, что задала вопрос о Троице.

Я получила стандартный ответ... три Бога в одном святом человеке. Когда я начинала развивать этот вопрос, священник начинал нервничать и напоминал мне, что раз я задаю такие вопросы, значит, у меня нет веры.

Сейчас я так расцениваю его реакцию: у него просто не было лучшего объяснения этого «чуда», чем мое. В тот момент я была шокирована и оскорблена.

Я чувствовала, будто меня изгнали из церкви. Лишь из-за одного невинного вопроса и желания приблизиться к Богу, меня назвали неверующей.

Я буквально выбежала из церкви и долго не могла забыть об этих словах священника. Я отказывалась соглашаться с ним. Я знала, что я глубоко верующий человек, и никто не может меня переубедить в этом.

Но с того момента я перестала себя считать католичкой. В церкви творилась неразбериха, и люди массового отказывались от религии. Никогда бы не могла подумать, что буду одной из них, и вот, я – среди них.

Не оглядываясь назад, я начала поиски правды. Я периодически пыталась просто читать и изучать Библию – книгу, о которой я практически ничего не знала. Католики больше сосредоточены на церковном катехизисе, чем на чтении Библии.

Мне было трудно понять Библию, она не структурирована и в ней практически нет указаний на то, как я должна себя вести в повседневной жизни. Она мне больше напоминала сборник рассказов.

В надежде, что я ошибаюсь, я позвонила в местную христианскую церковь, чтобы узнать о лекциях по религии. Это был первый и последний раз, когда я к ним обратилась. Они были евангелистами и были озабочены разговорами на иных языках и получением Дара Святого Духа.

Это все было не мое. Мне нужна была религия, которую я буду нести в своем сердце, а не которую мне нужно будет вызывать с помощью духов и мертвых языков.

После этого я начала изучать Иудаизм, о котором мне говорили, что эта истинная и самая первая вера человечества. Вскоре меня исключили и из этого клуба, так как я не была рождена еврейкой.

Диалог был возможен, но не одобрялся самими евреями, особенно ортодоксальными. Кроме этого, меня беспокоило их убеждение в том, что евреи – народ, избранный Богом.

Не могу себе представить Бога, который бы создал религию, доступную только тем, кто в ней родился, и несмотря на поступки – плохие или хорошие, они остаются избранными, благодаря своему происхождению. Мне это казалось несправедливым, я была уверена: Бог – ничто, если он не справедлив.

Я начала стремительно изучать все религии, которые мне попадались. Индуизм, Буддизм, Тао, Конфуцианство, Харе Кришна. Я изучила их все, и отвергала их быстрее и быстрее. Я исследовала все, кроме Ислама. Я даже не знала о существовании этой религии.

Я поняла, что Аллах не зря позволил мне сперва изучить другие веры: когда я, наконец, открыла для себя Ислам, я уже была на 100% уверена, что это – единственная истинная вера.

В тот момент я была в глубокой депрессии. Мой бракоразводный процесс был в самом разгаре, и я вернулась домой, чтобы заботиться о своем больном дедушке.

Моя дорогая бабушка, мой самый лучший друг во всем мире, моя единственная «мама», неожиданно скончалась прошлой зимой, а мою мать абсолютно не интересовали мои поиски озарения. Мне было очень одиноко.

Я старалась делать все сразу: я вернулась на очное отделение в колледж, активная дочка, больной дедушка, домашнее хозяйство и самое страшное – моя отдаленность от Бога. У меня не осталось веры, лишь осознание того, что Бога нет. Я была как чистый лист.

Все прежние убеждения о Боге растворились, кроме уверенности в том, что Он действительно существует. Мне этого было достаточно, чтобы не переставать молиться и просить духовного руководства.

Спустя несколько месяцев мучительного поиска, я попыталась подумать логически. Я рассуждала: если Бог есть, то, наверняка, у Него есть свой особый способ показать нам, что Он существует.

Это путь, в котором мы сможем поклоняться Ему и обращаться, делая Его неотъемлемой частью своей жизни, а не просто принять его однажды и забыть.

 Помимо всего этого, я для себя решила – один Бог, один Путь. Все эти религии притязают на Бога и идут разными тропами. Нет, я не могу принять, что есть еще какие-то дороги, кроме одной верной. Мне просто нужно найти эту дорогу.

Через какое-то время моих поисков я сделала вывод о том, что Божий путь должен быть един для всех людей и на все времена. Никто не должен быть особенным, избранным или исключенным. Ни те, кто живут сейчас, ни те, кто был до нас, ни те, кто придут после.

Я не смогу поверить в милосердного Бога, если он не донес свою религию до всего человечества с самого момента его сотворения. Я знала, что с самого начала, с сотворения Адама был какой-то «секрет». Что-то, что я упустила с самого начала и в чем крылась разгадка.

У меня были проблемы в семье. Мой младший брат спивался. Он был психически неуравновешен и впадал в приступы ярости. Но моя мать всегда вставала на его сторону в моем противостоянии. Я очень нервничала. Я бросила колледж, потому что я не могла сосредоточиться на своей учебе.

Кроме того, я терпеть не могла, что мне приходилось оставлять дочку в детском саду, чтобы посещать занятия. Мне хотелось самой заботиться о ней все время. Моему дедушке становилось все хуже и хуже с каждым днем. Однажды ранним утром моя мать ушла на работу, а дедушка поджог свое кресло, уронив зажженную сигарету между подушек.

Я подумала, что это сон, когда услышала пожарную сигнализацию. Даже едкий запах дыма не разбудил меня. Лишь крик моей дочери из детской «Мамочка, мамочка» заставил меня вскочить с кровати.

Я открыла дверь спальни, и в комнату повалил дым. Я схватила ее из кроватки, разбудила брата, и мы выбежали на улицу. Пожарные приехали, когда брат уже вытащил тлеющее кресло во двор.

Сначала ему пришлось сдвинуть дедушку с прохода, так как он сидел на полу перед креслом и, пытаясь потушить пожар, бил по креслу линейкой. Было очевидно, что дедушка нуждается в большей заботе, чем каждый из нас может ему дать.

С этого момента мама всерьез начала задумываться о том, чтобы поместить его в дом престарелых. В «моих услугах» больше не нуждались. Мама ясно мне дала понять, что мне нужно съехать. В ее жизни нет комнаты для меня и моей дочери.

Без дедушки, о котором постоянно нужно заботиться и без пьяного брата у мамы было больше личного времени, чтобы проводить его со своим парнем. Она считала, что, наконец, настало время, когда она может пожить «для себя».

Я была в оцепенении. Мы с мужем до сих пор не развелись. Я не могла получать социальное пособие, пока мы не разведемся. Я пыталась, но каждый раз они говорили, что отец должен платить алименты на ребенка – отец, который не дал ни копейки.

Он угрожал мне, что, если я начну требовать от него алименты, он будет бороться за родительские права на дочь. Его любовница поддерживала его и подталкивала на это. Не знаю, как я бы выжила, если бы не устроилась на работу. А это означало, что мне вновь придется отдать ребенка в детский сад.

Мне было мучительно одиноко и казалось, что выхода нет. Я начинала думать, что я единственный адекватный человек среди всего этого безумия, хотя иногда я сомневалась и в этом.

 Я чувствовала себя не в своей тарелке. Казалось, что я просто не вписываюсь в свою семью после смерти моей бабушки, и постепенно меня вытесняют из нее. В отчаянии я вновь обратилась к Богу в поисках решений моих проблем. Однажды я осталась дома одна. Моя дочь была со своим отцом, мать с братом куда-то ушли. В полной тишине в своей спальне я почувствовала сильное желание помолиться. Но как? Я стояла посреди комнаты, не зная, как начать. Я стояла, будто слушая, пытаясь найти хоть какую-то подсказку в таком простом вопросе. Мне в голову пришла мысль, что я должна быть чиста, чтобы разговаривать с Богом. Ведомая какими-то высшими силами, я направилась в ванну, чтобы принять душ. Я помылась вся, с головы до ног. Вернувшись в комнату, я опять встала в ожидании чего-то или кого-то, кто скажет, что мне делать дальше.

И вновь, мне подсказали, что делать – мне захотелось укрыться – полностью. Облачиться в платье по щиколотку с длинным рукавом было недостаточно. Мне хотелось покрыть голову. Я замотала на голову длинный шарф, изумленно смотрела в зеркало – мне очень нравилось мое отражение. Несмотря на то, что я не имела представления о том, кто такие мусульмане и как они одеваются, я была похожа на одну из них – в хиджабе.

Любой, кто знал об Исламе, мог бы подумать, что я мусульманка, готовящаяся к молитве. Но, слава Богу, в то время я еще ничего не знала об Исламе.

И вот я оделась для молитвы, все еще не зная, что делать дальше. Я повернулась к окну и просто стояла, смотря на чудесный солнечный день. Что дальше? Мне не хотелось вставать на колени – это было слишком похоже на церковь.

Мне хотелось смириться перед Ним. Мне хотелось встать в позу полного повиновения моему Создателю (запомните это слово - повиновение. Это важно). Единственное, что пришло мне в голову – это лечь на землю.

И опять в голове всплывали образы из церкви, где священники и монахини дают обет, склонившись до пола, раскинув руки по бокам, напоминая форму креста. Чем сильнее я хотела смириться перед Создателем, тем сложнее мне было понять, как это сделать.

В итоге, я догадалась, что мне нужно встать на колени и коснуться головой пола. Но прежде чем я это сделала, я подумала, что пол, наверное, не совсем чистый, хотя я и убиралась в спальне, мне нужно постелить что-то чистое. Сзади меня в детской кроватке лежало маленькое одеяльце, которое я сама связала для её коляски. Уже потом я поняла, что по размеру оно в точности как мусульманский молитвенный коврик. И я совсем недавно его постирала! Я взяла одеяльце и постелила его перед собой на ковер.

К своему удивлению, потом уже я узнала, что сделала это в правильном направлении, направлении Каабы. Довольная, что все сделала правильно, я встала на колени, опустилась на ладони, и легла лицом на пол.

Из моих глаз полились слезы, и теперь, когда я вспоминаю тот день, меня пробивает дрожь. Я представляю себя в этой комнате, в этом положении и вижу, что я была одета и молилась как настоящая мусульманка. Субханаллах, как благосклонен был Бог, чтобы направить меня на этот путь.

В этом положении, почувствовав, что я наконец связана с Богом, я заплакала и просила его вновь показать мне путь, по которому следует идти… по которому Он хочет, чтобы я жила. Слезы не останавливались. Я почувствовала, что обрела главную правду в тот день. Мне осталось лишь заполнить пробелы. И благодаря наставничеству и милости Всевышнего, я вскоре обрела все ответы. 

Моя мать все еще намеревалась отправить дедушку в дом престарелых, но я была вынуждена искать себе другое жилье. Наступил День Благодарения, и я все еще была дома.

Моя мать была занята праздничными приготовлениями, и дни проходили более-менее спокойно. Но в душе я ни на минуту не оставляла мои поиски религии.

После дня Благодарения начались традиционные рождественские мероприятия. Моя подруга пригласила меня на встречу выпускников в местном ресторане. У нас была большая группа, и за ужином я сидела рядом с парнем из Нигерии, который писал докторскую в Питтсбургском Университете.

Мне понравилось, как он был одет – нигерийский национальный костюм – его голова была покрыта чем-то похожим на иудейскую ермолку, только большего размера. У него было доброе лицо и очаровательная улыбка, мы разговорились о школе.

Когда пришло время делать заказ, он попросил меня помочь ему. «Я не ем свинину и не пью алкоголь», - пояснил он, и я с радостью согласилась помочь. Мы сделали заказ, и я спросила, почему он отказался от свинины и алкоголя. «Из-за своей религии», - ответил он улыбаясь.

«А что это за религия?» - удивилась я вслух. «Я – мусульманин», - ответил он.

В моей голове все загремело. Я поняла, что это та самая религия, о которой я раньше не слышала. Мне не терпелось узнать еще что-то. Я изучила и исследовала всевозможные религии и поэтому знала, о чем спросить.

«Если вам нетрудно, расскажите, пожалуйста, какое главное убеждение в вашей религии? Что лучше всего опишет вашу религию». Без колебаний он вновь улыбнулся и сказал: «Мы верим, что есть только один Бог. Бог – это не часть троицы и у Него нет сына. У Него нет родителей. Бог один».

Это звучало так просто. Мне было все понятно. Я сказала ему, что для меня это имеет смысл. И опять он улыбнулся. Потом я спросила у него, как представляется женщина в их религии. Каков ее статус?

Я пережила много страданий как женщина в обществе, где моя религия почти не давала нам поддержки или уважения, и я затаила дыхание в ожидании его ответа. Мне так хотелось услышать то, что мне понравится.

И он тут же ответил. «В Исламе женщины равны с мужчинами. У них то же положение и те же обязанности, что и у мужчин. Они получают одинаковые награды и наказания. Тем не менее, быть равными не означает быть одинаковыми. Женщины и мужчины были созданы разными. Они равны, но они различны».

Мне хотелось узнать, в чем выражаются эти различия. Он ответил: «В браке, например... Несмотря на то, что у мусульманской женщины много прав – возможно, даже больше, чем у мужчин – от нее требуется подчиняться своему мужу».

Подчиняться мужу? Хм. Что это значит? Он засмеялся. «Это значит, - объяснял он терпеливо, - что, если необходимо принять решение на благо брака или семьи, мужчина советуется с женой, спрашивает её мнение, но окончательное решение – за ним.

Посмотри на это с другой стороны: представь, что брак – это корабль, плывущий в море. На корабле может быть только один капитан, который отвечает за его сохранность. Корабль с двумя капитанами непременно утонет».

Он сел и ждал моей реакции. У меня не нашлось ни одного аргумента против его слов. В них был смысл. Я всегда в глубине души чувствовала, что муж должен нести ответственность за семью. Я была довольна, счастье постепенно перерастало в восторг, когда я узнавала все больше и больше об Исламе.

Все, что он говорил мне, было мне очень понятно. И наряду с чрезвычайной радостью и умиротворением, которые я почувствовала, меня мучал вопрос: как так получилось, что я не знала об Исламе раньше. СубханАллах, все происходит тогда, когда повелит Аллах.

Я спросила, где я могу узнать больше об этой религии, и он любезно предложил познакомить меня с мусульманами в его мечети, которые дадут мне Коран и ответят на любые мои вопросы. Он взял мой номер телефона и пообещал позвонить мне. Я была в нетерпении. Я не могла больше ждать! Это была пятница, 3 декабря 1982 года.

В следующее утро понедельника, я уже стояла на крыльце местной библиотеки и ждала, когда она откроется. Я взяла все книги, которые были там об Исламе, которых, к слову, оказалось немного. К тому же не все они были достоверны. Но на тот момент я этого не понимала.

Открыв первую книгу, я прочитала вступление: «Ислам означает повиновение воле Бога...» Потрясающе! Вот оно, это слово – повиновение! То самое слово, которое я сама себе говорила еще до того, как узнала обо всем этом.

Я лишь знала, чтобы достичь умиротворения, необходимо полностью и безоговорочно следовать пути Божьему. В тот самый миг я поняла, что нашла правду. Я с жадностью читала книги и с нетерпением ждала звонка Ахмеда – того нигерийского мужчины. Он сдержал свое слово и позвонил.

Он мне дал телефон мечети и сказал, кого спросить. Дрожа от восторга, я набрала номер, умоляя, чтобы мне кто-нибудь ответил. И мне ответили. Трубку поднял мужчина и сказал с очень сильным акцентом, что тот, кто мне нужен, сейчас не может подойти. 

Не растерявшись, я пояснила, что я интересуюсь изучением Ислама. Он тут же поприветствовал меня и назвал адрес, предложив прийти и поговорить с ним, получить Коран!

Не описать словами, как я была довольна! Я записалась на этот же день, и мы с дочерью начали рьяно собираться.

Сейчас я со смехом вспоминаю себя в тот день. Мне хотелось выглядеть как можно лучше. Я надела брючный костюм, накрутила волосы, накрасилась, подушилась и одела свою маленькую дочку в самое лучшее платье!

Я знала, что это начало нашей новой жизни. Я и моя дочь, вместе, мы – одна команда! Когда я приехала и вошла в здание, первым человеком, которого я увидела, была мусульманская женщина в хиджабе. Мне она показалась очень экзотичной и красивой. Я сказала ей, что мне нужен Абдул Хамид.

Она любезно проводила меня к лестнице. «Он – в комнате наверху», - сказала она на чистом английском, что удивило меня. Мне предстояло узнать, что Ислам не был «иностранной» религией, или что он был самой быстро развивающейся религией в мире. Я так много еще не знала. Но одно я знала точно: я – на правильном пути.

Когда я зашла в комнату, все обернулись на меня и опустили глаза. Никто не смотрел мне в глаза. Но все заулыбались! Теплые, счастливые и искренние улыбки.

Какой-то мужчина подошел ко мне, разговаривая на непонятном языке. Потом я уже узнала, что он сказал «маша'Аллах, маша'Аллах», когда он подошел и взял мою дочку. «Какая она красивая»,- воскликнул он и представил её остальным.

По непонятным причинам, я не испугалась, что незнакомый человек взял мою дочку. Он посадил её на парту и дал ей ручки, карандаши и степлер – все, чем он мог развлечь её. Он улыбался и пытался поговорить с ней. Остальные тоже собрались вокруг нее, и Абдул Хамид, наконец, подошел поздороваться со мной.

Я протянула руку, но он сделал вид, что не заметил её – ох, сколько еще мне предстояло узнать об этикете в Исламской культуре – и стал расспрашивать о том, как я узнала об Исламе. Я вкратце рассказала ему о нигерийце Ахмеде, и он продолжил объяснять мне основы Ислама.

Прошло около часа, потом он дал мне копию Корана и попросил, чтобы я открыла её, когда вернусь домой. Я сразу же согласилась. Он объяснил, что скоро начнется молитва и ему нужно подготовиться.

Я поблагодарила его, но у меня осталась еще одна просьба. Мне хотелось понаблюдать за молитвой. Я была замужем за атеистом, но почему-то мне было очень интересно посмотреть, как молятся эти мужчины. Мне всегда казалось, что мужчина – не настоящий мужчина, если он не молится Богу.

Абдул Хамид разрешил понаблюдать за молитвой с задней стороны мечети при условии, что я буду соблюдать тишину. Я согласилась, и мы спустились вниз. Он проводил меня к месту, где был лишь красивый разноцветный коврик и ниша в стене. Эта ниша, как я узнала потом, указывает на направление молитвы.

Я смотрела, как заходят мужчины, и вдруг меня напугал громкий звук – это был призыв к молитве. Аллаху Акбар, Аллаху Акбар! Слушая это, я ощущала, будто по моим венам течет ледяная вода. Будто все мое существо пробудилось от этого громкого и чудесного звука.

Я не понимала ни слова, но мне казалось, что они обращаются ко мне. Глаза наполнились слезами, и я начала дрожать. Я скрестила руки, обняв себя, попыталась согреться и успокоиться.

Слезы так и лились: я наблюдала, как мужчины делают первый поклон и наклоняются для молитвы, так же как когда-то сделала и я, в тот солнечный день в своей спальне. Не передать словами, как я трепетала, как я была взволнована и тронута. Более того... я чувствовала себя как дома.

Последующие недели я встречалась с мусульманами в мечети и посещала уроки Ислама. Я стала шить для себя вещи в исламском стиле, хотя я и носила их только дома в комнате, пыталась одна молиться.

Я пыталась измениться. Я отказалась от алкоголя и свинины. Я изменилась как личность. Я стала спокойнее. Я стала умиротворенной. Моя мать заметила изменения во мне. Она подумала, что у меня – депрессия. «Ты больше не смеешься», - сказала она. Я попыталась объяснить ей, что я очень счастлива – просто стала спокойнее.

Наконец я решилась рассказать ей об Исламе. Я даже показала ей одежду, которую сшила, и подготовила один наряд для нее. Она разозлилась. Она возненавидела эти вещи с первого взгляда.

Моя мать всегда была очень модной женщиной. Она подняла на смех простоту этих вещей и их свободный крой. Они ей показались мешками. Её язвительные замечания задели, но не разубедили меня. Ничего не сможет отстранить меня от Ислама.

Рождество, до принятия шахады, было кошмарным сном. Но даже в то время я знала, что Аллах указывает мне путь, выводит из мрака ложной веры, не оставившей хороших воспоминаний. Но некоторые дни были действительно трудными для меня.

Мать разозлилась, что я не праздную вместе с ними, а брат, как обычно, напился и в приступе ярости разгромил мои вещи, угрожая убить меня.

До этого он вошел в мою комнату и увидел, что я одета как мусульманка. Не будучи религиозным (он даже в церковь не ходил), он был крайне недоволен моим решением принять Ислам.

Чем больше они злились, тем больше крепла моя уверенность в том, что я поступаю правильно. Я просто больше не хотела жить так, как живут они.

Спустя несколько месяцев я совершила провозглашение веры. Весной, в один из пятничных вечеров, я стала мусульманкой. Я благодарно и смиренно приняла дар Ислама.

Мать настаивала, чтобы я съехала. Но Аллах в Его безграничном милосердии помог мне обрести дом. В ночь провозглашения шахады, один египтянин, присутствовавший при этом, сделал мне предложение.

Мой вали (опекун) – мужчина, который взял мою дочку на руки, когда я первый раз пришла в мечеть – спросил мое мнение. Единственное, в чем я была уверенна – он истинный верующий. Мой опекун подтвердил это.

В течение 10 дней я вышла замуж, и мы с дочкой переехали в наш новый дом к мужу. Он воспитывал мою дочь как свою собственную, и, слава Аллаху, у нас родились еще двое сыновей.

Прошло уже около 26 лет с того момента, как было это благословение в виде Ислама. Годы пролетели незаметно. Не все дни были гладкими, но, тем не менее, все были благословенными.

Аллах испытывает тех, кого любит, и как Он говорит в Коране «с каждой тягостью наступает облегчение». И это правда.

Сейчас моя мама – которая вычеркнула меня из своей жизни на многие годы – живет с нами в исламской стране и с удовольствием носит хиджаб! Надеюсь, она когда-нибудь тоже примет Ислам, инша'Аллах (будь на то воля Аллах).

Несмотря на трудные времена, я не могу представить себе другой жизни. Я благодарна Аллаху за каждый день, за Его милость и помощь на моем нелегком пути из темноты к свету Ислама.